Я ходил в воскресную школу при Спасском Староярмарочном соборе. Это было в середине 1990-х годов. Тогда там преподавали отцы, которые впоследствии встали у истоков возрождения Нижегородской духовной семинарии: иеромонах Кирилл (Покровский) (ныне — митрополит Ставропольский и Невинномысский), диакон Александр Мякинин (ныне — митрофорный протоиерей), протоиерей Василий Смагин и др. Ключарь собора протоиерей Владимир Соловьев тогда нескольких ребят из воскресной школы, в том числе и меня пригласил алтарничать.

Поскольку Спасский Староярмарочный собор был на тот момент кафедральным, там часто бывал на богослужении приснопамятный митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай. Кого-то из алтарников владыка приметил за их расторопность и так они, в том числе и я стали иподиаконами. Я и сам этого очень хотел. Мне нравилось архиерейское богослужение и так я стал его непосредственным участником. Кроме того, мне — парню с окраины удалось очутиться в гуще событий епархиальной жизни. Сначала я был на вторых ролях — подавал жезл и выполнял другие обязанности, а потом так случилось, что я стал старшим иподиаконом владыки. Ныне многие из молодых иподиаконов того времени стали почтенными отцами Нижегородской митрополии, а тогда мы все были при приснопамятном владыке.

  К своим иподиаконам владыка Николай был очень требовательным, поскольку от них в богослужении многое зависело. Владыка богослужение очень любил, никогда на него не опаздывал и этого же отношения требовал от всех, находящихся в алтаре — от простого пономаря до служащих священнослужителей. Служба с владыкой всегда проходила на одном дыхании. Это поднимало богослужение на очень высокий уровень ответственности и все стремились соответствовать заданной владыкой высокой планки. Иногда приходилось все рассчитывать и следить за настроением преосвященного буквально в самых мелочах. Нельзя было, например, подать Архиерейский чиновник на несколько секунд раньше положенного времени. За это владыка мог и наказать. Или просто строгим взглядом или каким-либо действием. Самым страшным наказанием для нас было услышать от владыки в свой адрес определение «олух Царя Небесного». Это было наивысшей негативной оценкой, которая могла прозвучать из уст преосвященного.

  Мы часто выезжали с владыкой в область на архиерейские богослужения на приходах и освящения престолов возрождаемых им храмов. Службы с освящением престола всегда начинались в 7 часов утра. Само освящение было доведено до автоматизма, а мы — иподиакона — должны были все подавать и делать в нужный момент. Для нас, молодых парней, это было можно сказать даже определенным приключением. Мы ездили по всей области — от Шахуньи на севере до Выксы и Навашино на юге области. Для нас это было знакомство с разными людьми и древними храмами, в которых мы служили. Везде было очень разное отношение к нам, гостям из Нижнего — от холодности и подозрительности на севере области до очень теплого и искреннего отношения в южных районах (Арзамас, Шатки и др.) Помню, первый мой выезд в область был в Семенов, но владыка тогда не смог приехать и мы ни с чем вернулись обратно в Нижний.

  Особо запомнились наши выезды в возрождающуюся Дивеевскую обитель. Она была и остается местом, где была строгая дисциплина, которую мы, молодые иподиаконы хорошо чувствовали на себе. В дни летних торжеств всегда собиралось очень много паломников, поэтому хотелось встретить владыку очень торжественно на улице уже на подходе к храму, но владыка всячески избегал этого и все встречи проходили только непосредственно в храме. Особо вспоминаются выезды в дивеевские скиты, например в Кутузовский скит. Нормальной дороги туда тогда не было, поэтому попасть туда можно было не всегда. Зимой мы ехали по замерзшей дороге, а летом — только в сухую погоду. Однажды, помню, мы освящали Архангельский скит в Арзамасском районе, где уже на тот момент не было жилых построек и мы были в храме фактически посреди голого поля. Но это запомнилось на всю жизнь.

  У нашей иподиаконской команды был однажды такой случай. В то время у нас не было никакого транспорта и мы ездили на приходы или на личном автомобиле одного из иподиаконов, или с диаконом Николаем Трушкиным или же на перекладных. Вещи в таком случае ехали в багажнике машины митрополита, а мы добирались как получится. Однажды мы ехали после литургии в Дзержинске и на въезде в Нижний нас останавливает автоинспектор и с удивлением наблюдает нагромождение в багажнике и в салоне небольшой машины многочисленных архиерейских вещей и выглядывающих из-за них иподиаконов. Нас попросили проехать за машиной автоинспекторов и мы оказались в Автозаводском РОВД. Там нас долго и с пристрастием допрашивали и выясняли назначение всех тех предметов, которые мы везли в нашей машине. Только благодаря тому, что с нами ехал один из священников, все обошлось и мы благополучно добрались до архиерейского дома.

  Вспоминается архиерейский сад и огород при доме на улице Пискунова. Сестра владыки Римма Васильевна рассказывала, что из всех своих поездок владыка привозил какой-нибудь саженец. Что-то он выискивал и просто срывал, а что-то приобретал целенаправленно в магазинах, особенно бывая в Москве. Все это сажалось и с любовью выращивалось и все гадали, что в этот в раз привез владыка. Иногда результат был совершенно неожиданным, но всегда вызывал неизменную радость у преосвященного. Водились в этом саду белки и самые разные птицы. Особенно мне запомнились снегири.

На территории сада гуляли куры, которые несли яйца, и холеный фазан, который жил в отдельном вольере. Проходящие мимо архиерейского дома прохожие часто останавливались и любовались этой экзотической птицей. А яйца, которые несли архиерейские куры, владыка использовал с совершенно определенной целью: помимо ежедневного их употребления, на Пасху он их сам красил и раздавал священнослужителям и иподиаконам в алтаре кафедрального собора. Они были не очень большие, но это было настолько дорого — получить от него это домашнее яйцо! Это воспоминание до сих пор греет душу.

  Владыка был очень скромным человеком. В середине 1990-х он годов ездил на простецкой «Волге» и вот в один из праздничных дней нижегородская администрация решила подарить преосвященному новую машину — «Соболь». Мне очень запомнилась его реакция: он очень обрадовался этому подарку, радовался, как мне казалось, как ребенок. По моим наблюдения за годы иподиаконства, сам он себя мало чем радовал, а такое внимание со стороны нижегородской власти было для него очень важным. Одной из немногих радостей, которые он себе позволял, было хождение по магазинам и еженедельное посещение Канавинского рынка. Его там все знали, он с удовольствием общался с торговцами и, как мне рассказывали, у него там был даже свой круг знакомых. Там он покупал червячков для своих домашних аквариумных рыбок и там чувствовал самым простым человеком. Иногда ему давали деньги и просили поставить в храме свечку. Потом, когда мы встречали его в кафедральном соборе у машины я видел, что он отдавал эти деньги работникам храма и настоятельно просил выполнить просьбу торговцев с рынка. Это навсегда отложилось в моей памяти и сегодня я часто вспоминаю эту его простоту и человечность.

  Вспоминается еще одна история, которая многому меня научила. Спасский Староярмарочный собор трудами владыки возрождался и тогда справа от центрального алтаря поставили большую икону «Спаса Нерукотворного». Но лампады у иконы повесили очень неудобно — так низко, так что они мешали верующим прикладываться к образу. Владыка преодолевая неудобство приложился к иконе и ничего не сказал, а потом когда уезжал после службы подзывает старосту собора и говорит: «А ты сама пробовала приложиться к иконе?». Она ответила, что еще нет и он отправил ее сделать это. Так он указал на необходимость перевесить лампады, что было незамедлительно сделано. Иногда он прямо в лицо говорил о допущенной ошибке, а иногда вот так — намекая.

В 1990-е годы владыка был одним из самых заметных лиц в нижегородской политической элите. Он регулярно встречался в руководителями города и области и таким образом решал много важных вопросов. Кроме того, в дни больших церковных праздников он периодически устраивал у себя на Пискунова торжественные приемы. Они разделялись на две части: в первый день владыка принимал нижегородскую политическую элиту, а на второй день — епархиальное духовенство. Владыка говорил на отвлеченные темы, наставлял, шутил, рассказывал о своей жизни. Мне было интересно находиться в этой среде, но в то же время это сыграло со мной злую шутку. Сегодня я понимаю, что тогда неверно оценивал свою роль и свое место при приснопамятном владыке. Он не поощрял этого и всячески старался наставить нас молодых иподиаконов и показать нам как нужно правильно относиться к своему служению. Но мы этого, к сожалению, не всегда понимали. Об этом я сегодня искренне сожалею.