Специалисты провели масштабное исследование с участием 12,5 тысячи туристов.
Эксперты задали путешественникам несколько вопросов, касающихся умения туристов ориентироваться на местности и, в частности, в незнакомых городах. В результате они определили город, в котором проще всего потеряться, передает MEMBRANA.
Выяснилось, что легче всего людям заблудиться в столице Великобритании. И хотя в списке самых сложных для ориентировки городов находились такие гиганты, как Бангкок и Пекин, они всё же не смогли обойти Лондон.
Опрос проводили в Великобритании, Франции, Испании, Германии, Италии, Австралии, ОАЭ, Бразилии, Китае, России, Сингапуре, Индии и ЮАР. В результате пятёрка самых-самых "потеряшных" городов мира выглядит так (в скобках указано количество респондентов, признавших, что они не могут ориентироваться в этих городах):
Лондон (10%),
Париж (9%),
Бангкок (5%),
Гонконг (5%),
Пекин (4%).
Кроме всего прочего каждый третий житель столицы Англии признал, что намеренно указывает дорогу неправильно.
Nokia, как один из крупнейших поставщиков различных мобильных устройств, снабжённых картами, конечно же, не могла не отметить, что более 25% процентов опрошенных полагаются на свои электронные гаджеты с возможностью выхода в Сеть. 13% из этих респондентов используют в этом качестве свои мобильные телефоны (хотя всего лишь несколько лет назад таких людей почти не было).
Страной с наилучшим чувством ориентации признана Германия: треть её жителей утверждают – не было ни одного случая в их жизни, когда они могли бы сказать, что заблудились. С другой стороны, именно здесь чаще всего полагаются на спутниковую навигацию.
Каждый пятый опрошенный считает, что умение быстро ориентироваться на незнакомой местности – врождённое, заложенное на генетическом уровне. При этом оно определённо редко встречается, так как, даже несмотря на поддержку современных устройств, 93% респондентов всё ещё регулярно теряются. При этом в среднем на нахождение правильного пути уходит около 13 минут.
Вроде бы немного, но каждый десятый из-за этого либо опоздал на интервью о приёме на работу, либо не успел на важную деловую встречу или самолёт, а каждый десятый бразилец отметил, что по тем же причинам хоть однажды пропускал свидание.
Между тем существует большое количество мобильных устройств, способных оперативно получать информацию и предупреждать о пробках и даже о ремонте на дорогах.
В каждой стране есть свои традиции, как направить незнакомца к нужному ему месту. Обычно люди ориентируются по каким-либо культурным объектам: статуям, мостам, церквям, однако в Англии отправными точками, скорее всего, будут местные пабы, а в Китае – небоскрёбы.
Кстати, каждая десятая женщина призналась, что не способна сориентироваться по классической бумажной карте, таких же мужчин оказалось вдвое больше.
Туристы - народ любопытный. Им стоит только рассказать пару-тройку мистических историй о том или ином месте, как любители острых ощущений и искатели истин, желающие докопаться до истоков легенды, повалят туда толпами. Яркий тому пример - подземелья и катакомбы, коих в нашей стране предостаточно. И профессиональные спелеологи, и любители экстрима с одним фонариком на двоих, и просто любопытствующие граждане время от времени лезут под землю в поисках своей дозы адреналина и еще невесть чего. Впрочем, есть в нашей стране такие подземелья, где заблудиться и «поселиться навсегда» в виде неприкаянного привидения очень и очень просто. «Багнет» собрал 5 самых манящих и, к сожалению, самых неизведанных подземелий Украины.
1-е место: Одесские катакомбы
В плане неизведанности запутанные лабиринты подземных ходов под Одессой, наверное, не знают себе равных. Протяженность подземелий известна только примерно, по различным оценкам, от 2,5 до 3,5 тысяч километров. Естественно, никаких карт или хотя бы примерных схем катакомб не существует - их просто еще никто не составил. Более-менее разведаны только небольшие участки, где работают и отдыхают спелеологи да еще водят туристов. Даже точный возраст подземелий, основная часть которых представляет собой выработанные каменные шахты, неизвестен. Принято считать, что добыча камня, а, следовательно, и возникновения катакомб, началась вместе со строительством Одессы. Однако вылазки спелеологов показывают, что возраст некоторых ходов и галерей значительно старше. Даже примерное число людей, которые по тем или иным причинам погибли в подземельях, подсчитать пока нереально. При этом время от времени в СМИ появляются сообщения о том, что кто-то пошел в катакомбы и не вернулся. Так, одним из самых известных за последнее время случаев стало . Парня не смогли обнаружить ни спасательные отряды, ни собаки, ни даже экстрасенсы. Но это как будто еще больше подстегивает потенциальных «детей подземелья», поток которых из года в год не иссякает.
2-е место: подземная Керчь
Керчь можно смело называть городом с «двойным дном» - ведь вполне возможно, что его надземная часть намного меньше, чем подземная. В районе города находится сразу несколько подземных царств: катакомбы горы Митридат, Старокаратинские катакомбы, Малые и Большие Аджимушкайские каменоломни. Появление всех этих подземелий связывают с образованием самой Керчи. Например, в Митридатских катакомбах, которые, к слову, находятся под самым центром Керчи, располагались усыпальницы знатных жителей древнего города. Разведкой десятков склепов с большим энтузиазмом занимались не столько ученые, сколько гробокопатели, охотники за сокровищами. Что касается остальных катакомб, то это заброшенные штольни, в которых с незапамятных времен добывали камень. Выработки до конца не разведаны. Точной информации о протяженности подземных ходов и количестве уровней нет. Так, поговаривают, что в Аджимушкайских каменоломнях имеется, как минимум, семь «этажей» запутанных лабиринтов. Но пока подтверждать эту теорию не берутся даже бесстрашные спелеологи. К слову, подземелья Керчи условно имеют два периода «славы»: древний и военный. Во время Великой Отечественной войны подземные ходы стали укрытием, а часто и последним пристанищем для сотен партизан и мирных жителей, защищавшихся от фашистов. Например, в том же Аджимушкае есть и братские солдатские могилы, и так называемое детское кладбище, и десятки одиночных захоронений, которые в канун Дня Победы обходят смотрители и экскурсоводы катакомб.
3-е место: Киев, о котором мало что известно
Столица Украины тоже имеет свое «второе дно». Мало того, о нем известно достаточно мало, а, судя по отсутствию планомерных исследований, подземелья Киева еще долго будут сопровождаться эпитетом «таинственные». По мнению исследователей, под городом находится около 300 различных видов катакомб. Самые известные и, наверное, самые исследованные - Лаврские пещеры. Но есть еще Зверинецкие пещеры с подземной церковью и множеством иных необъяснимых диковинок, пещеры Кирилловских высот, Верхнего города, Аскольдовой могилы и Китаевские пещеры. Правда, серьезные исследователи не очень-то и хотят изучать подземную часть столицы, которая в виду древности наверняка хранит немало тайн. О многих ходах забыли или даже не хотят вспоминать. Также под городом пролегает множество дренажно-штольневых систем, которые облюбовали для своих прогулок и исследований диггеры. К слову, именно диггеры, по сути своей аматоры, имеют возможность не только получить своеобразный кайф от посещения подземных рек и канализационных лабиринтов, но и предупредить коммунальщиков об их разрушении. Отметим, что без опытного провожатого под Киев спускаться не стоит - дренажные системы крайне коварны, и неосторожный искатель приключений может погибнуть из-за внезапно поднявшегося уровня воды. Да и заплутать в переплетении похожих друг на друга труб и переходов очень даже легко.
4-место: второй Харьков
Рядом с Харьковом, который принимал тысячи футбольных фанатов, разговаривающих на десятках языков, существует второй Харьков - система подземных катакомб, которые из-за отсутствия систематических исследований и разработок все больше и больше обрастают легендами. Судя по имеющимся данным, отдельные и самые примитивные пещеры были вырыты под городом еще до прихода христианства на нашу землю. Еще одна серия ходов появилась в период строительства города. Пользовались лабиринтами и, вероятнее всего, прикладывали свои усилия к их строительству, и солдаты Красной армии, оборонявшие город. Именно из-за того, что до сих пор не составлено хотя бы примерной карты катакомб, не проведено хоть сколько-нибудь важных раскопок, а история подземелий не известна широкой общественности, о них придуманы сотни таинственных, и куда уж без этого, страшных легенд.
5-е место: Ривне: город на городе
Подземная часть города Ривне изучена еще меньше, чем катакомбы Харькова. А под современным областным центром, по предположениям малочисленных исследователей-энтузиастов, находится Суренж, который с 250 по 832 годы нашей эры был столицей славянского государства-империи. В период расцвета - в VII веке - в нем проживало до 120 тысяч жителей. Фрагменты непонятных подземных ходов, пещер и стен были обнаружены примерно в 60-х годах ХХ века. К слову, именно об этих подземных ходах писал Владимир Короленко в повести под названием «В дурном обществе», которая более известна как рассказ «Дети подземелья». И только в 2004 году, когда заведующей отделом охраны культурного наследия Ровенского краеведческого музея Татьяне Быковой рассказали об очередном провале, ведущем в древние подземелья, она решила узнать, что же находится под Ривне. Вместе с археологами и геофизиками историк буквально по крупицам начала собирать информацию. В итоге у энтузиастов накопилось огромное количество данных о масштабном сооружении, которое по неизвестным причинам оказалось погребено под Ривне. Пока же ривненские катакомбы Суренджа известны только фрагментарно. Однако при строительстве то в одном месте, то в другом открываются проходы, в которых не без успеха местные любители жизни без света находят опасность и острые ощущения.
Так или иначе, спелеологи и туристы - народ не только любопытный, но и рисковый. Иногда намного рисковее историков и археологов. А перспектива заблудиться в темных лабиринтах их не останавливает. К слову, для того, чтобы любители путешествий не заблудились в наземной части Украины, ИГ «Наш продукт» издала первый уникальный справочник для туристов .
Валентина Дудко
Поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт». Фото: ИТАР ТАСС
На днях в Подмосковье произошла : алтарник одного из московских храмов пропал во время лыжной прогулки в лесу в 15-градусный мороз. Волонтеры и спасатели на снегоходах искали его всю ночь и утро – тело обнаружили лишь в середине следующего дня.
Между тем, все время, пока шли поиски, мобильный телефон пропавшего работал – по предварительным данным МЧС, мужчина не смог вызвать помощь из-за сердечного приступа. Определить, где находится тот, кого ищут десятки людей, можно было бы за несколько минут по данным сотовой связи. Но до самого конца поисков эти данные так и не попали к спасателям. Почему?
– Такое происходит всегда, на протяжении всего времени, пока мы занимаемся поисками пропавших людей, – рассказывает «Милосердию.ru» руководитель поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт» Григорий Сергеев .
– Формально есть закон об ОРД (оперативно-розыскной деятельности), который регулирует деятельность сотрудников полиции для выяснения, в том числе, местоположения мобильного телефона. И формально они имеют право это сделать. В МВД так и заявляют: мы все можем узнать, закон работает.
Беда в том, что правы они именно формально, и этого им достаточно. Чтобы сотрудник полиции получил данные по мобильному телефону пропавшего, например, в лесу человека, он должен завизировать эту потребность, объяснив ее руководству, и далее с этим запросом обращаться в суд. Судья соглашается, и уже после этого можно обращаться в профильную службу – бюро специальных технических средств, которое предоставит данные.
«К сожалению, полиция не может вовремя организовать местонахождение пропавшего с помощью его мобильного телефона. Поэтому, друзья, нам с вами приходится каждый раз мерзнуть, не спать, проходить десятки километров, опаздывать на работу, забивать на свои личные дела. А людям умирать в лесу». С форума «Лиза Алерт ».
Одна страна – две системы
Фото ТАСС
Более того, эти данные – весьма и весьма неточные. По ним можно узнать, в каком лесу искать пропавшего. Но уже не понять, какой сектор леса нужно проверять, не говоря о точном местоположении.
Между тем, возможности сети GSM, по словам работников сотовых компаний, позволяют даже на природе, где сигнал ловит лишь одна вышка, определить хотя бы участок, допустим, 1000 на 500, или 2000 на 500 метров, где находится человек, которого надо спасти.
А есть система, которую использует служба 112. Она срабатывает, когда человеку пришлось обратиться в эту службу за помощью, и оператор должен увидеть у себя на пульте его координаты. Но эта система не дает точного позиционирования. Если в городе она показывает положение телефона в радиусе до 500 метров – то в лесу ошибка может превышать 10 километров. Это может не оставить шансов спасти человеку жизнь.
Что, естественно, постоянно и происходит. Только за декабрь 2017 года по России я знаю восемь случаев, когда не успели спасти тех, кто сам звонил и просил о помощи. Такие случаи повторяются, и каждый из них – трагедия, и до сих пор решить проблему не удалось.
Президент обещал разобраться
«На сегодняшний день, по закону, нельзя определить местоположение человека, пропавшего с мобильным телефоном, где угодно (в природе, в городе и так далее), а это нужно оперативно, там речь идет о минутах, часах. На мой взгляд, обращение родственника в органы правопорядка с заявлением о пропаже – это достаточное основание, и можно понять, где человек. Люди умирают в лесу с мобильным телефоном». Из выступления Григория Сергеева на встрече с Владимиром Путиным 26 июля 2017 года.
– Летом 2017 года о необходимости отмены запретов на предоставление данных о мобильном телефоне пропавшего говорилось на встрече президента с НКО и волонтерскими организациями. В результате что-то изменилось?
– Пока что мы лишь тратим еще больше времени на бюрократические процедуры, связанные с получением этих данных. Но я очень рассчитываю, что результат будет.
Мы говорим об этой проблеме примерно с 2011 года. В 2017 я использовал возможность указать на ситуацию президенту, следствием чего и стали его поручения. По ним идет определенная работа, но она далеко не закончена.
При этом нельзя сказать, что никто ничего не сделал – это будет неправдой. Сделана примерно половина из того, что требуется. Правильным будет сказать, что пока что ничего еще не изменилось. Я очень надеюсь, что нам удастся успеть до сезона, когда люди массово пойдут в лес. Этой зимой мы не успели, а было и будет еще множество ситуаций, когда нужна максимальная срочность.
Позавчера в Москве пропал подросток с включенным телефоном, родители не могут ему дозвониться. Технически узнать, где он – вопрос нескольких минут. На практике мы можем узнать об этом, когда уже будет поздно.
Вчера мужчина с телефоном ушел на рыбалку и не вернулся. Данные GSM позволили бы нам узнать, постепенно ли садился телефон или его выключили кнопкой, или он мгновенно выключился, где это случилось – в лесу, в поселке, на льду водоема? Это важнейшие сведения для поиска, но мы не можем их получить.
«Минкомсвязи России, МВД России, МЧС России подготовить совместно с автономной некоммерческой организацией “Центр поиска пропавших людей” и представить предложения… о мерах по обеспечению оперативного поиска пропавших людей путем определения местоположения принадлежащих им мобильных устройств на основе геолокационных данных. Срок – 20 ноября 2017 года. Ответственные: Никифоров Н.А., Колокольцев В.А., Пучков В.А., Сергеев Г.Б.» Из перечня поручений по итогам встречи президента с представителями социально ориентированных, благотворительных организаций и волонтерского движения.
Беда в том, что все довольны
Председатель поискового отряда «Лиза Алерт» Григорий Сергеев. Фото: Артем Геодакян/ТАСС
– Что следовало бы поменять в первую очередь?
– Я очень надеюсь, что удастся внести изменения в закон об ОРД, в закон о связи – это будет очень большим подспорьем. Наша задача – убрать из схемы получения данных суд. У нас есть закон о персональных данных, там ясно сказано: согласие лица на их обработку не требуется, если есть угроза его жизни или здоровью! Если человек пропал – такая угроза, безусловно, есть.
Заявление о пропаже могут подать родственники, близкие, друзья, сотрудники. Значит, нужно сделать так, чтобы полицейский после этого получал бы данные о мобильном телефоне пропавшего, и передавал бы их не заявителю – а тем, кто будет осуществлять поиски.
– Что говорят представители профильных ведомств?
– Все боятся коррупционной составляющей решения о передаче данных. Боятся, что если оперативные сотрудники получат прямой доступ к информации о пропавших, ее могут использовать недолжным образом. Например, коллекторы смогут с их помощью ловить должников, ревнивые мужья – выслеживать неверных жен.
– Получается, там боятся злоупотреблений со стороны собственных сотрудников?
– Можно сделать и такой вывод. Другое объяснение – вся система настолько негибкая, что отвергает любые изменения, даже те, польза которых для спасения людей, казалось бы, очевидна. Ведь то, о чем мы говорим – не какое-то открытие, не нужны глубокие размышления, чтобы понять, что данные о положении телефона пропавшего задерживать нельзя, это понятно любому и сразу!
Это решение лежит на поверхности, и оно действительно сможет спасти множество жизней. Несмотря на это, несмотря даже на поручение президента, мы встречаем огромное сопротивление.
– Какое ведомство сопротивляется наиболее активно?
– В том и проблема, что все, кто имеет к этому отношение, вполне довольны жизнью. Каждое из ведомств говорит, что у него все работает хорошо, нет кого-то, кто особенно бы в этом отличился. Но тяжелее всего в таких случаях будут взаимоотношения с тем ведомством, которое отвечает за решение проблемы. А за пропавших у нас отвечает полиция.
Я не вижу реальных препятствий для того, чтобы сразу же проверять при заявлении о пропаже человека, где находится его мобильный телефон. Это можно и нужно сделать, это будет спасать жизни.
Мобильная связь – хороший инструмент, которым надо пользоваться. Мы живем в XXI веке, вокруг нас техника, весь мир говорит про интернет вещей. А мы не можем узнать, где находится несчастный мобильный телефон, не можем спасти заблудившуюся бабушку в лесу только потому, что люди, которые отвечают за все эти процедуры на госуровне – очень, очень инертные.
Куда девать общественность?
Кадр из фильма «Нелюбовь». Фото: film.ru
– В каком состоянии сейчас Следственного комитета об организации взаимодействия участников поиска детей?
– Самое главное – у них написан алгоритм по работе, там есть и наши правки. Я не видел финальную версию, но я уверен, что они внесены. Соответственно, там указано что, как, зачем и почему надо сделать, прописаны роли во время поиска.
Понятно, что алгоритм написан государственными службами, и написан с их точки зрения. Часто мы попадаем в ситуацию, в которой госорганы «знают как правильно», у них есть какие-то идеи, схемы – а на деле все оказывается не так.
Перед недавним поиском лыжника, которого не успели найти живым, я был на круглом столе в Москве, где разные службы говорили о поиске пропавших, о том, как реагирует общественность, куда ее девать в этой схеме.
Мы там долго слушали о непреодолимом желании ведомств нами порулить, выпускать нас на поиски только по команде, после каких-то проверок… После этого мы поехали на тот поиск в Абрамцево. Кроме наших волонтеров и Мособлпожспаса никого там не было – никого из этих организаций, готовых контролировать и проверять. Должен был быть сотрудник полиции – один, что он будет делать один в лесу?
Россия большая, легко заблудиться
Схемы реагирования на пропажу людей на природе нет не только у полиции. Ее нет в общем масштабе, для общего взаимодействия. Ее нет и в масштабах Москвы, а ведь Москва теперь дотянулась до границ Калужской области, вобрала в себя большие лесные территории. Что будут делать службы, когда, как в сентябре 2017 года, за один день поступит больше ста заявок о пропавших в лесу?
Эту проблему не решить без участия добровольцев. Службы должны активно участвовать, решать те вопросы, которые для добровольцев по их статусу недоступны, и т.д. В законах прописаны их компетенции. Но, как признают и силовые министерства, спасение людей в России нельзя обеспечить усилиями одних госслужб. У нас очень большая территория. Если искать пропавшего в лес пойдут одни спасатели – они не успеют его найти, и должны будут оставить без внимания пожары, автоаварии, все другие ЧП, требующие их участия.
Искать пропавших должны обученные добровольцы, хорошо знающие, как это делается. Мы готовы к этому, готовы транслировать свой опыт, передавая его другим. Кроме опыта нужно оборудование, и нужно, чтобы не создавались препятствия со стороны государственных структур.
Нам ничего не говорят!
Сейчас мы не получаем заявок от московской службы 112. Узнаем из соцсетей, например, о спасении попавшего в люк ребенка, когда у нас есть сотни людей, умеющих искать таких детей и готовых участвовать в поисках. Но с октября 2017 года мы перестали получать сообщения о ЧП – хотя раньше получали их всегда. Теперь кто-то принял другое решение.
Официально нам ничего не объясняют. Если удастся узнать, в чем причина – скорее всего, снова услышим об опасности разглашения персональных данных. Разве можно рисковать из-за этого жизнями, в том числе детскими?
Еще раз хочу сказать: ребята, читайте закон. Если есть опасность, угроза жизни, то защита персональных данных перестает действовать. Представляете, сколько людей с октября месяца, которым могла понадобиться наша помощь, эту помощь не получили? Сколько пропавших, о которых мы не узнали вовремя? Просто потому, что какой-то человек, облеченный властью, принял решение за других.
«Обработка персональных данных допускается в следующих случаях: …6) обработка персональных данных необходима для защиты жизни, здоровья или иных жизненно важных интересов субъекта персональных данных, если получение согласия субъекта персональных данных невозможно». Федеральный закон «О персональных данных ».
Что нужно знать, и что нужно делать?
– Что можно сделать самим, чтобы человека было легко найти по мобильному, и что делать в случае пропажи?
– Если человек в зоне риска (дети, люди с частичной или полной потерей памяти и т.д.) – в обязательном порядке установить все возможные системы контроля. Есть программы от операторов связи, «маячок», «координаты» и прочее, что позволяет определить, где находится человек. Все это нужно использовать, даже если это платные услуги – они не дороги.
Для детей есть специальные тарифы со слежением, есть разные часы с маячками. Очень важен постоянный разговор о безопасности.
Важнее всего – контакт. Родитель должен быть другом, а не препятствием, которое нужно преодолеть или обойти.
Это самая тяжелая и главная задача родителей – не только кормить, поить и образовывать, но и быть другом на протяжении взросления и всей жизни.
Что касается взрослых – хорошо, если люди всегда знают, где находится их мама, папа, ребенок. Уровень безопасности тогда совершенно иной. Это очень важно – знать, где сейчас ваши родственники, знать их маршруты, друзей, знакомых. Эти знания помогут быстро и правильно среагировать в опасной ситуации. Нельзя на сто процентов устранить все опасности, но их число можно существенно сократить.
Естественно, если человек едет за город, например, кататься на лыжах, в обязательном порядке родственники должны знать, когда, куда, какой маршрут… Реагирование, если не дай Бог что-то не так, должно быть мгновенным.
Потому что от времени зависит очень многое. Лыжню может занести снегом, человек может сойти с лыжни, ему может стать плохо, и так далее. И родственники не должны стесняться звонить на 112, в полицию, на горячую линию в «Лиза Алерт»… Это надо делать сразу – ни в коем случае нельзя тянуть.